Был среди них главный. Нет, не тот, что седой старец – тот скорее как идеолог и вдохновитель, а этот Муди был настоящим боссом. Даже самые заносчивые засранцы его боялись и невольно млели перед тем духом опытности и сноровки, что прямо-таки исходил от этого грозного мужика. Потрепанный, видавший виды морской волк. Ну, что-то вроде… Возраст у него был практически юный, но не могу себе даже представить, что видел этот его единственный глаз! Холеричный, резкий и прямой во всех отношениях. Как вечно натянутая струна, Муди, кажется, был не очень рад возглавлять этот рассадник гормонов, но выбора у него не было. Старец доверительно вверил именно в его опытные руки воспитание и тренировку юных бойцов, преисполненных горячим энтузиазмом и жаждой безрассудного геройства. Из этого человеческого фарша Аластору Муди предстояло сделать отборные котлетки, приправленные динамитом, и заправить ими пушки, устремленные в сторону противника.

Как по мне, так Дирборн был приставлен для того, чтобы  вовремя гасить холеричность Муди и переводить все его  оскорбления и нетерпеливые замечания в конструктивную человеческую критику  осуществленных действий и результатов операций. Он был тем звеном, что распределял задания, курировал все процессы и отчитывался старцу. Кроме того, Карадок был прошаренным психологом. Каким терпеливым и проницательным человеком нужно быть,  чтобы формировать группы с наибольшей дальнейшей эффективностью, уметь предотвращать внутренние конфликты и видеть все сильные и слабые места каждого из членов  Ордена и использовать их для общественной пользы! Если бы этот тип жил в мире нормальных людей – магглов, как они говорят, то он мог бы сделать неплохую карьеру кадровика на каком-нибудь успешном предприятии вроде нашей некогда процветающей фабрики.

Доподлинно неизвестно, были ли  Пруэтты близнецами, двойняшками или просто рыжими однофамильцами, но все-таки некоторая схожесть в этих улыбчивых веснушчатых физиономиях определенно прослеживалась. Фабиан был тот, что нормальный. Ну, то есть он регулярно мылся, с периодичностью ел и, возможно, даже расчесывался несколько раз в неделю. Весь какой-то несуразный, длинный и непропорциональный, зато умеющий крайне метко пошутить в нужных местах и сгладить острые углы в напряженных ситуациях. Его проблема была в том, что юмор он всерьез пытался превратить в профессию, и это делало его объектом постоянных насмешек абсолютно всех и каждого. А, что… можно сказать, что уже добился желаемого – люди над ним смеялись.  Но Фабиан мечтал покорять сцены и стать выдающимся стендап-комиком. Пока все веселились и потребляли пойло на регулярных сборищах, он сидел в углу, подобрав под себя свои длинные ноги, и писал тексты для выступлений. Вечерами ходил по барам и практически везде был освистан из-за неумения вести себя на публике. Но он не сдавался! Впрочем, с некоторой аудиторией Фабиан общался весьма охотно. Как только дело касалось боевых операций, вся неуклюжесть и несуразность куда-то улетучивались,  превращая Фаби в смертоносное орудие. В чем был секрет, не знал никто, кроме, пожалуй, Дирборна и его братца.

С этим же все время было что-то не так. Прямо какая-то беда. Оборванный, побитый, потасканный, пьяный и в неизменно хорошем настроении. Где пропадал этот малый, и какие социальные катастрофы на него обрушивались, никто не догадывался, да и выяснять особо не хотел. Гидеон был почти таким же хорошим шутником, как и его брат, только юмор этого был более саркастичным, грубым и жестоким.  Если Фабиан углы сглаживал, то Гидеон их создавал. Впрочем, главным объектом его юмористических тренировок всегда выступал братец, который невольно подкидывал ему поводы даже своим внешним видом. Ко всем членам клуба Гидеон относился пренебрежительно-приятельски и при этом умудрялся никого особенно не раздражать. Было в нем что-то очаровывающее, как в этих бывалых  хобо-философах, что описывают в старых приключенческих романах, знаете. И этот вот ореол загадочности и таинственной интересной  жизни, что витал вокруг Гидеона, импонировал и притягивал. Работал он всегда только с братом, и эффективность этого кровно-рыжего тандема было сложно переоценить.

Френки был приятным во всех отношениях. Даже когда смотришь на него, во рту появляется такое сладенькое послевкусие. Он немного выделялся из общей массы, потому что был слишком  порядочным для этой банды юных головорезов. И выглядел он всегда очень опрятно, как битлы в начале своей карьеры, или как подмечал Пруэтт -  «как сорокалетний министерский клерк с назревающими залысинами, каждый вечер мечтающий о суициде». Впрочем, Френка подобные шуточки не задевали, ведь он был действительно счастлив жить своей скучной (по меркам друзей) жизнью семьянина, время от времени развлекавшего себя поимкой преступников. Но как по мне, остальные ему просто… завидовали. Ведь он был единственным членом Ордена, у которого все было в порядке с личной жизнью: любящая красавица жена с пониманием относилась к работе, потому что сама занималась тем же, стирала ему носки и готовила вкусные ужины. Ну, ладно, с последним я, конечно, слукавил… Готовила Элис из ряда вон отвратительно, но Френк был настолько мудрым и любящим мужчиной, что не только не упрекал супругу, но и платил своим друзьям за то, чтобы  те хвалили ее стряпню, которую та с периодичностью носила на базу.  Наверное, Френк был даже немножко безумным по отношению к Элис. Некоторые люди в виду тех или иных личных причин влюбляются в кого-то настолько фанатично, что готовы ради своей половинки буквально на все. В том числе и перешагивать через себя, ссориться с друзьями, принимать ее сторону, даже когда она не права. Плохо это или хорошо – судить явно не мне, Мистеру Пластиковая Ракушка…

Хрупкая, изящная Элис была такой только с виду. Она тщательно старалась придерживаться недавно приобретенного статуса жены и хранительницы очага, но лично мне было отчетливо видно, как же сильно ей все это по духу: изнурительные тренировки, расследования, ловушки, боевые операции… Тем не менее Элис умудрялась успешно совмещать боевую бабу и жену, правда, иногда одно плавно перетекало в другое, и было не понятно, суп перед тобой или смертельное зловонное зелье. Характером она была, конечно, не подарок. «Не подарок», - надо же, как корректно я изложил эту мысль, прямо как Дирборн!  Вспыльчивая, капризная, своенравная… «истеричка» - перебил бы меня сейчас Блэк или Гидеон, но скорей всего все хором. Да, было в ней что-то неуравновешенное и не поддающееся контролю даже ее собственному, что она нередко выплескивала на беднягу Френка. Но этим двоим чертовски повезло друг с другом, потому что вряд ли бы кто-то еще смог бы их терпеть, хи-хи-хи.  Она считала, что Френк у нее под каблуком, тот считал, что это он – тонкий психологический манипулятор, и кто был прав на самом деле, не мог сказать никто. А, главное, посторонние меньше всего хотели вмешиваться в их семейные отношения, потому что как показывала практика, энтузиаст грозился оказаться не только крайним, но и официальным врагом четы Лонгботтомов наравне с Тем-Чье-Имя-И т.д.

Ах, я почти забыл про Питера! И… и это чертовски показательно на самом деле. Про него все всегда забывают. «Точно, еще ведь есть Питер, этот еще один мародерский отросток, этот хвост». Питеру очень хотелось считать себя полноценным членом банды. Он громче всех смеялся над самыми идиотскими шутками Поттера, даже если не смеялся больше никто. Он был единственным, кто восхищался очередным плакатом маггловской рок-группы, которым хвастался Блэк. В школьные времена он самоотверженно вызывался помогать Римусу с домашкой, которую друзья бесстыже взваливали на его хрупкие болезненные  плечи. Но как-то так всегда получалось, что все титанические усилия Питера быть классным другом этим эгоцентричным фифам оставались без должного вознаграждения и даже внимания. Люпин был умней и не обращал внимания, когда попадал в подобные ситуации, а Петтигрю  был более склонен к обидкам и самобичеваниям. И, тем не менее, попыток Питер не оставлял. Он был слишком неуверенным в себе, чтобы высказать недовольство, и сложно его за это осуждать. Даже мне, уверенному в себе манекену, так сложно бывает сказать «Нет! Хватит!»  на очередное унижение. Когда очередные руки в очередной раз прикасаются к моему незащищенному телу. Так, что я понимаю Питера и сочувствую ему. Он  создал себе кумиров и наслаждался самим фактом пребывания с ними в одной комнате, и я думаю, что именно из-за этого они его и «держали» в своей компании. Как неиссякаемый источник восхищения, к которому можно прибегнуть, когда у тебя плохое настроение или самооценка грозится упасть ниже отметки «Повелитель Вселенной».

до 07/02

Я ее побаивался, потому что эта дамочка была не от мира сего и вполне себе в прямом смысле. Когда Доркас прикасалась ко мне, по моему пластиковому телу невольно проходили какие-то непонятные вибрации, а этот ее слегка косоватый взгляд… брр. Никто не знал, что у нее на уме. Даже если бы какой-нибудь сверхсильный…. Как его? Во! Легилимент забрался в ее голову  и прочитал ее мысли, то вряд ли бы он что-то там разобрал. Каждую неделю у Доркас было новое магические увлечение. Она постоянно осваивала новые практики, углубляясь в процесс с головой. Как-то раз она не разговаривала восемнадцать дней, пытаясь освоить физическую материализацию мысли. Она могла пропасть без вести на неделю, потому что пыталась найти какой-нибудь древний артефакт в горах Мавритании. Доркас Медоуз старалась принести максимальную пользу общему делу и самой  себе каждую минуту своей жизни, и неудивительно, что эта странная миловидная девчонка являлась одной из сильнейших магов Ордена, утерев нос всем этим впустую выделывающимся засранцам. Даже Муди отмечал высокие результаты ее работы и не упускал возможности уязвить эго некоторых личностей.   В ее голове хранилась масса информации из различных областей знаний, и, возможно, это как-то объясняло ее небывалую рассеянность в совершенно обыденных вещах. Иногда она забывала имена орденцев, не могла вспомнить элементарные заклятия и для чего вообще они все это делают. У Доркас при этом была еще одна женская слабость - мужчина. И я подозреваю ее в латентном садомазохизме, потому что этот мужчина был одноглазый Муди.

Мне откровенно симпатизировал этот бравый муж, а эти засранцы подстебывающе звали его Годриком. Позже я понял, почему. Эдгар был словно живым воплощением этого известного волшебника, и все были уверены, что даже внешне ГГ выглядел именно так – длинные блондинистые волосы,  нависающие надбровные дуги,  почти два метра в холке и плечи шириной с небольшой катер. Как и большинство членов Ордена, у Боунса было особенно  воспалено чувство справедливости,  и даже внутри их небольшого коллектива Эдгар не упускал возможности вступиться за того же Питера в случаях вопиющего безобразия. В Ордене он оказался вместе с Доркас, к которой был привязан с самого детства, будучи сыном друзей ее семьи.  Что именно двигало Боунсом – братские чувства или нечто более возвышенного - я пока не разобрался, но за эту девчонку он готов был отвечать головой. Он невольно был втянут во все ее авантюры и нередко выступал жертвой очередных экспериментов. Здоровый, коренастый, бородатый мужик всем на потеху три дня носил идиотскую бумажную шляпу, исписанную древними рунами, потому что через  нее, по мнению Медоуз, с ним могли общаться духи – неслыханная преданность! Тем не менее, никто, разумеется, не осмеливался посмеяться над ним или над ней в лицо, все же имея кое-какой  инстинкт самосохранения.

ЭйЭванс - именно так к ней обращались практически в ста процентах случаев по привычке, заведенной Поттером. ЭйЭванс была  женщиной умной и самодостаточной, а потому многие ее не выносили. «Если ты и дальше будешь продолжать в духе умной и самодостаточной, то от тебя уйдет даже кот», - шепнул ей как-то Блэк. «Но у меня нет кота», - ответила Лили. «От тебя уйдет даже несуществующий кот, Эванс, сделай выводы». Она терпеть не могла всю эту блэковскую компашку, и в этом я был с ней солидарен. Я во многом был с ней солидарен, потому что Эванс вообще частенько выдвигала разумные мысли, которые обычно были неаргументированно оспорены  Поттером, только потому что их высказала она. Дети…  Да, все знали, что Лили тащилась по Поттеру даже после того, как этот тип ее бросил. До моих пластмассовых ушей  дошли сплетни, что и в Орден-то она пришла только потому, чтобы быть ближе к этому оленю и попытаться все вернуть. Безусловно, Лили была для него слишком хороша, и то, что она бла в него влюблена, было на самом деле так шаблонно и тривиально, что я лучше предпочел бы, чтобы она была влюблена в какого-нибудь.. я не знаю.. неопрятного, носатого социопата с замашками гения в каком-нибудь там зельеварении, который при этом был сам тайно в нее влюблен.  Ну, согласитесь, так интереснее?

Еще одним умником был Бенджи. Бенджи действительно много знал, знал, что он много знает и не упускал возможности сделать так, чтобы об этом узнали и другие.  Относился он ко всему крайне серьезно, и его несказанно раздражало ребячество и пренебрежительное  отношение к войне большинства орденовцев.  У меня складывалось впечатление, что единственные люди, которых Фенвик ставил с собой на один интеллектуальный уровень, были Эванс и Старец. И то, насчет Эванс Бенджи наверняка со мной бы поспорил.  Помимо классических источников  магических знаний он, как и Доркас Медоуз, пытался отыскать и другие, менее распространенные. Бенджи в частности горячо интересовался различной магической шаманской культурой, в свое время много общался с магами-индейцами и регулярно пытался раскрыть новые грани своего чертога разума. У Фенвика было совершенно атрофировано чувство юмора и самоиронии, что делало его немножко высокомерным в глазах  других, а плюсиков высокомерие не добавляло еще никому. Впрочем, парнишка и не пытался завоевать общественное признание и обзавестись закадычными друзьями, а свое нахождение в Ордене он объяснял наличием особых личных причин, о которых распространяться не спешил. Фабиан Пруэтт был уверен, что Бенджи скрывает глубокую психологическую травму, возможно, связанную с его семьей и Пожирателями Смерти, но сказать наверняка не мог никто, кроме, пожалуй, Старца и самого Фенвика, который скорее предпочел бы рассказать все свои тайны духу белого тигра, чем кому-то из орденовцев.